У нас говорят, что, мол, любит и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет,
А, помню старуха соседка, короче,
Как встарь в деревнях говорила: «Жалеет».

И часто платок затянувши потуже,
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на нее насмотреться.

- Поедет он смолоду, помнится в город,
Глядишь - уж летит, да с каким полушалком,
А спросишь, чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю: меня ему жалко…

Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица.
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.

И сядет к огню в уголке своем тесном,
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай Бог ему отдыха в царстве небесном! -
И тихо вздыхала: - Жалел меня очень.

В ту пору смешным мне все это казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой - тревога в нем стыла.
И вспомнилась, вдруг, мне та старая бабка -
Как верно она про любовь говорила!


(С) Ирина Снегова